Глава IV

После того, как возвратились из странствий сэр Гавейн, сэр Тор и король Пелинор, случилось так, что Мерлин влюбился до безумия в ту девицу, что привез ко двору король Пелинор, а была она одна из приближенных Владычицы Озера по имени Нинева. Мерлин же покоя ей не давал, он все время хотел быть с нею. И она была с ним ласкова и приветлива, пока не вызнала у него все, что хотела, и не переняла его искусство, а он без ума ее любил, так что жить без нее не мог.

Вот однажды объявил он королю Артуру, что недолго ему, Мерлину, осталось жить на свете, но быть ему вскорости, несмотря на его колдовское искусство, заживо зарытым в землю. И еще многое открыл он королю Артуру, что должно произойти в будущем, но всего строже наказал ему беречь меч Экскалибур с ножнами, ибо будут у него меч и ножны похищены женщиной, которой он более всех доверяет. [51] И еще предсказал он королю Артуру, что не раз пожалеет он о нем, Мерлине.

— Все владения свои согласитесь вы тогда отдать за то, чтобы снова я был с вами.

— Но раз уж, — сказал ему король, — вам ведома судьба ваша, позаботьтесь, чтобы силою чар ваших отвести от себя такое несчастье.

— Нет, — отвечал Мерлин, — это невозможно.

Расстался он с королем Артуром, а в скором времени девица из Озерной страны покинула Артуров двор, и Мерлин вместе с нею, и следовал он за нею повсюду, куда бы она ни направлялась.

По пути не раз замышлял он овладеть ею тайно силою волшебных чар своих. Но она заставила его поклясться, что он никогда не употребит против нее волшебство, чтобы добиться своего, и он дал ей в том клятву.

Переехала она с Мерлином через море в страну Бенвик, где правил король Бан, который вел великую войну с королем Клаудасом. Там говорил Мерлин с женою короля Бана, женщиной прекрасной и доброй, а имя ей было — Элейна. И там увидел он юного Ланселота. А королева сильно горевала из-за кровопролитной войны, что вел король Клаудас против ее владений.

— Не печальтесь, — сказал ей Мерлин, — ибо не пройдет и двадцати лет, как вот этот мальчик, юный Ланселот, отомстит за вас королю Клаудасу, так что весь христианский мир станет о том говорить; и будет тот мальчик доблестнейшим и славнейшим мужем на свете. А прежнее имя его — Галахад, о том доподлинно мне известно, — добавил Мерлин, — лишь позднее окрестили вы его Ланселотом.

— Это правда, — отвечала королева. — Сначала назвали его Галахад. О Мерлин, — сказала королева, — неужели доживу я и увижу моего сына столь славным мужем?

— Да, воистину, госпожа, клянусь спасением моим, вы это увидите и много зим еще после того проживете.

И в скором времени отбыли оттуда Мерлин и его дама. По пути показывал он ей многие чудеса, и так прибыли они в Корнуэлл. А он все замышлял овладеть ее девственностью, и так он ей докучал, что она только и мечтала, как бы избавиться от него, ибо она страшилась его как сына дьяволова, но отделаться — от него не могла никаким способом. И вот однажды стал он ей показывать великое чудо — волшебную пещеру в скале, прикрытую тяжелой каменной плитой. Она же хитро заставила его лечь под тот камень, чтобы могла она убедиться, в чем заключалась волшебная сила, а сама так наколдовала, что он со всем своим искусством уже не мог никогда поднять каменную плиту и выйти наружу, и с тем, оставив Мерлина, отправилась в дальнейший путь.

А король Артур между тем поехал в Камелот и устроил там великий пир всем на радость и ликование, а после того в недолгом времени возвратился он в Кардал. И тут достигли слуха Артура вести, что король Дании, и король Ирландии, брат его, и король Уэльский, и король Сурлузы, и король Дальних Островов — все эти пять королей с диким войском вторглись в его земли и все сжигали дотла, губили и сокрушали на своем пути, и замки, и города, так что горестно было об этом слушать.

— Увы! — вскричал Артур, — ни на месяц не было мне покоя с тех пор, как я коронован королем этой страны. Теперь же не успокоюсь я до тех пор, покуда не встречусь с этими королями на поле честной битвы, в том я сейчас даю клятву: не будут мои верные подданные обречены бедствиям и погибели по моей вине. И потому пусть, кто пожелает, едет со мною, а кто не пожелает, пусть остается.

Потом повелел король Артур писать к королю Пелинору и просил его со всей поспешностью готовиться к походу с теми людьми, коих собрать успеет, и поспешать, не мешкая, ему, королю Артуру, вослед. Бароны же все втайне негодовали, что король задумал столь внезапный отъезд, но король ни за что не соглашался повременить с походом и повелел писать ко всем тем, кто в те поры находился не при дворе, веля, чтобы выступали, не мешкая, вслед за ним. Потом пришел король к королеве Гвиневере и сказал ей так:

— Госпожа моя, готовьтесь, вы поедете вместе со мной, ибо я не могу долго быть в разлуке с вами. Ваше присутствие придаст мне мужества, какие бы испытания ни выпали мне на долю, — ведь я не допущу, чтобы моей даме угрожали опасности.

— Сэр, — отвечала она, — я по вашему велению готова ехать в любую минуту.

И вот наутро отправились король и королева с дружиной, какую успели собрать, и прибыли на север, и в лесу, над берегом Умбера, [52] стали они лагерем. Когда же до помянутых пяти королей дошло известие, что Артур стоит в лесу над Умбером, нашелся там рыцарь, брат одного из них, который дал им такой совет:

— Ведомо вам, что у сэра Артура — весь цвет рыцарства на земле, свидетельством тому — его великая победа над одиннадцатью королями. А потому поспешайте вы навстречу ему и днем и ночью, пока не сойдетесь с ним на поле, ибо чем больше проходит времени, тем мощь его возрастает, мы же слабеем. И он так храбр и так в своей доблести уверен, что прибыл на поле брани с малой дружиной, посему нападем на него до наступления дня и перебьем его рыцарей порознь, так что ни один не успеет подойти другому на подмогу.

Вняли пятеро королей его совету, и вот со своим войском прошли они через Северный Уэльс и ночью напали на Артура и на его дружину, когда король и рыцари разошлись по своим шатрам. Король отложил оружие, снял доспехи и улегся на покой с королевой своей Гвиневерой.

— Сэр, — сказал сэр Кэй, — не следовало бы нам снимать оружие.

— Ничего не будет, — сказали сэр Гавейн и сэр Грифлет, которые спали в маленьком шатре подле королевского.

И вдруг услышали они великий шум и возгласы: «Измена!»

— Увы! — сказал Артур, — нас предали! К оружию, други! — так вскричал он тут. И в тот же миг все они облачились в доспехи и схватили оружие. Вдруг явился к королю раненый рыцарь и молвил так:

— Сэр, спасайтесь и спасайте госпожу мою королеву, ибо войско наше разбито и множество людей наших порублено.

Тогда король с королевой и те трое рыцарей сели на коней и поскакали к Умберу и собрались было переправиться на тот берег, но вода в реке была бурной, и они не решились переправляться.

— Вы должны выбирать, — сказал король Артур, — остаться ли вам на этом берегу и тут испытать удачу, — ведь если вас захватят, то убьют.

— Я все же предпочитаю умереть в этих волнах, чем оставаться здесь и попасть в руки ваших врагов, — сказала королева, — и от них погибнуть.

Но пока они стояли там и так друг с другом говорили, сэр Кэй вдруг увидел пятерых королей, которые без свиты скакали прямо, на них с копьями в руках.

— Глядите, — сказал сэр Кэй, — вот те пять королей. Устремимся же им навстречу и померимся с ними силами!

— Это было бы неразумно, — возразил сэр Гавейн, — ибо нас всего четверо, их же пятеро.

— И правда, — сказал сэр Грифлет.

— Нет нужды, — сказал сэр Кэй, — я готов взять на себя двоих из них, кто посильнее. Тогда вы втроем сразитесь с тремя остальными.

И с тем сэр Кэй пустил коня своего во весь опор навстречу одному из пятерых и сшибся с ним и пробил ему щит и грудь на целую сажень, так что тот король мертвый повалился на землю. Увидел это сэр Гавейн и ринулся против другого короля с такою силой, что выбил его из седла и пронзил ему грудь копьем, и тот рухнул на землю мертвый. Тогда сэр Грифлет бросился на третьего короля и с такою силой его сокрушил, что у того шея переломилась. А тут и сэр Артур устремился навстречу противнику и пронзил ему грудь копьем, так что тот упал мертвый. Тогда сэр Кэй бросился на пятого короля и нанес ему столь сильный удар, что разрубил ему шлем и череп и рассек его всего до земли.

— Вот это отличный удар, — сказал король Артур. — Ты с честью выполнил свое обещанье, и потому буду я тебя почитать, покуда я жив.

После того посадили они королеву в барку, стоявшую на водах Умбера; И королева Гвиневера восхвалила сэра Кэя за его подвиги, говоря:

— Если есть на свете дама, которую бы вы любили, а она вас — нет, то достойна эта дама сурового осуждения. Я же, — сказала королева, — среди всех дам разнесу о вас благородную славу, ибо вы дали великое слово и выполнили его с честию.

И с тем королева отплыла. Король же с тремя рыцарями поехал в лес, где думали они собрать вести о тех, кто уцелел из их людей, и там нашли они большую часть своего войска и объявили им, что пять королей убиты.

— И потому будем держаться все вместе до наступления дня, а когда их войско при свете утра увидит, что вожди его перебиты, будет у них великий плач, и от горя не в силах они будут сражаться. Как король сказал, так все и случилось. Когда увидели те, что их пять королей убиты, они предались столь сильному горю, что попадали с коней на землю. И тогда явился туда король Артур с малой дружиною и крушил их направо и налево, так что едва ли один из них уцелел, — все были перебиты, числом тридцать тысяч. По окончании же битвы стал король на колени и воздал Господу смиренную хвалу. После того послал он за королевой. Королева прибыла и весьма радовалась такому исходу сражения.

Потом явился некто к королю Артуру и оповестил его, что в трех милях оттуда находится король Пелинор с большим войском. И сказал этот человек так:

— Поспешай и поведай ему, как мы преуспели.

И в скором времени прибыл туда король Пелинор с большим. войском и приветствовал дружину и короля Артура, и было повсюду великое ликование. Потом повелел король разведать и перечесть, — сколько у него народу перебито, и найдено было мертвыми лишь немногим более двух сотен людей, и восемь рыцарей Круглого Стола лежали зарубленные в своих шатрах.

И тогда повелел король заложить и возвести на том самом месте, где было сражение, прекрасный монастырь; он наделил его многими владениями и дал ему имя Аббатство Доброй Удачи.

Когда же возвратились иные из рыцарей в те края, где правили прежде пять королей, и поведали там, что все они пятеро убиты, был там по ним великий плач. И все враги короля Артура — король Северного Уэльса и короли Севера — тоже услышали о том сражении и весьма сокрушались. А король поспешил возвратиться в Камелот. И когда он прибыл в Камелот, призвал он к себе короля Пелинора и молвил ему:

— Ведомо вам, что мы потеряли восьмерых из лучших рыцарей Круглого Стола, и теперь должны мы по вашему совету избрать вместо них восемь рыцарей, самых лучших, каких только можно найти здесь при дворе.

— Сэр, — отвечал Пелинор, — я дам вам по своему разумению лучший совет. Есть при нашем дворе немало благороднейших рыцарей и среди старых, и среди молодых. Мой совет вам: изберите половину из старых, половину из молодых;

— Кого же из старых? — спросил король Артур.

— Сэр, думается мне, короля Уриенса, что женат на вашей сестре Фее Моргане, и короля Озер, и сэра Хервиса де Ревеля, благородного рыцаря, а четвертого — сэра Галагара.

— Это добрый совет, — сказал Артур, — так и будет сделано. А кого же из молодых рыцарей?

— Сэр, первый — это сэр Гавейн, ваш племянник, он славнейший рыцарь, какого только можно в наши дни сыскать в этой земле. А второй, как думается мне, — это сэр Грифлет по прозванию Божий Сын, добрый рыцарь, горячий в бою, и, кому доведется, увидят, как в будущие годы он еще выкажет себя витязем славным. Третий, достойный занять место за Круглым Столом, полагаю я, это сэр Кэй-Сенешаль, ибо он много свершил славных подвигов. И теперь, в вашем последнем сражении, добыл он себе чести: вызвался сразиться с двумя королями и обоих одолел.

— Клянусь головой, — сказал Артур, — вы говорите верно. Он всех более достоин быть рыцарем Круглого Стола из тех, кто был вами назван, даже если до конца дней своих не свершит больше ни единого подвига.

— А теперь, — сказал король Пелинор, — выберите вы сами из двух рыцарей, каких я вам назову, который достойнее: сэр Багдемагус или сэр Тор, мой сын; как есть он мне сын, не должно мне хвалить его, а не то, не будь он моим сыном, я бы осмелился сказать про него, что из его сверстников нет в этой земле рыцаря лучше, нежели он, и нравом достойнее, который никогда не сделает зла и никогда перед злом не смирится.

— Клянусь головой, — сказал Артур, — он рыцарь не хуже любого, кого вы здесь помянули. Мне это отлично известно, — сказал король, — ибо я видел его в деле; говорит, он не много, делает же гораздо больше, и я не знаю здесь при дворе никого, будь он даже столь же высокого рода и с материнской стороны, как ваш сын — с отцовской, кто был бы равен ему в доблести и силе. И потому я выберу на сей раз его, сэра же Багдемагуса оставлю до другого случая.

Когда же были они избраны с одобрением баронов, то на предназначенных для них сиденьях за Круглым Столом оказались имена всех тех рыцарей, какие здесь были поименованы. Так они и расселись по своим местам, и тут сэр Багдемагус пришел в превеликую ярость, что сэр Тор удостоился чести перед ним. Потому он покинул внезапно двор и взял с собою своего оруженосца, и долго ехали они по темному лесу, пока не увидели в лесу крест, и тогда он спешился и произнес благочестиво молитву. Оруженосец же его нашел тем временем на кресте надпись, а в ней значилось, что Багдемагусу до тех пор не вернуться ко двору короля, покуда не одолеет кого-нибудь из рыцарей Круглого Стола в бою один на один.

— Взгляните, — сказал оруженосец, — я нашел здесь надпись о вас; и потому мой совет вам — вернуться поскорее ко двору.

— Ни за что! — отвечал Багдемагус. — Пока не заговорят обо мне люди, пока не пройдет повсюду обо мне слава и не буду я достоин стать рыцарем Круглого Стола.

И с тем поскакал он дальше, и по пути нашел он ветвь священной травы, которая была знак Святого Грааля, и находили такие знаки лишь те рыцари, кто жил праведной жизнью и обладал великой доблестью. И дальше поехал сэр Багдемагус навстречу многим приключениям; и случилось ему наехать на ту скалу, в которой приближенная Владычицы Озера заточила под камнем Мерлина. Услышав его громкие пени, хотел было сэр Багдемагус помочь ему и вызволить его оттуда. Он подлез под каменную плиту, но она была столь тяжела, что и сотня людей не могла бы ее поднять. А Мерлин, услыхавши его, сказал ему, чтобы он оставил этот труд, ибо все тщетно; никто не мог его вызволить, кроме той, которая туда его заточила. И поскакал оттуда Багдемагус дальше, и много он встретил на пути своем приключений, выказал себя со временем славным рыцарем, и вернулся ко двору короля, и был возведен в рыцари Круглого Стола. А там наутро были новые вести и многие новые приключения.

Случилось так, что Артур и многие его рыцари поехали на охоту в большой лес. И так вышло, что король Артур и король Уриенс и сэр Акколон Галльский втроем погнались за большим оленем — они все трое были на добрых конях и так быстро скакали за ним, что в недолгом времени оказались более чем в десяти милях от своих спутников. А они так разгорячились погонею, что загнали своих коней, и пали их кони мертвыми. Остались они все трое пеши, а впереди виден им был тот олень, обессилевший и весь в пене.

— Как нам поступить? — сказал король Артур. — Плохо наше дело.

— Давайте пойдем пешком, — предложил король Уриенс, — будем идти, пока не встретится нам какое-нибудь жилище.

Вскоре увидели они, что олень лежит на берегу большой реки и гончая сука терзает ему горло и другие собаки сбегаются к тому месту. Затрубил король Артур в рог и заколол оленя.

Потом огляделся король и видит: плывет по широкой реке маленькая барка, вся, до самой воды, убранная шелками. Подплыла она прямо к ним и причалила к песчаному берегу. Король спустился к воде, заглянул в барку, но не увидел там ни живой души.

— Сэры, — позвал король, — ступайте сюда! Посмотрите, что в этой барке.

Забрались они все втроем в барку и видят, что она и изнутри богато увешана шелковыми полотнищами. К тому времени спустилась уже черная ночь, и тут вдруг засияли вокруг них сто факелов по бортам, и стало светло. И вышли к ним тогда двенадцать прекрасных дев и, упав на колени, приветствовали короля Артура, величали его по имени, говорили: «Добро пожаловать, чем богаты мы, лучшего просим у нас отведать». Король поблагодарил их. И тогда они отвели короля и его товарищей в прекрасный покой, и была там скатерть, богато уставленная всем потребным для трапезы, и потчевали их там всеми винами и яствами, каких только могли они пожелать. Король же сильно этому дивился, ибо никогда не угощался он лучше, чем за этим ужином. Когда поужинали они в свое удовольствие, уложили короля Артура в прекрасном покое, и богаче, роскошнее убранства не видывал король в своей жизни; также и короля Уриенса проводили и уложили в другом столь же богатом покое; а сэру Акколону третий покой отвели, где убранство было такое же роскошное и богатое. Возлегли они на мягкие ложа и в недолгом времени уже уснули и спали чудным глубоким сном всю ночь.

Поутру проснулся король Уриенс — а он в Камелоте, дома у себя на постели, в объятиях жены своей Феи Морганы. Пробудившись, очень он дивился тому, как мог попасть домой, ведь накануне вечером он был в двух днях пути от Камелота.

Король же Артур, пробудившись наутро, увидел, что находится в мрачной темнице, и вокруг него слышались стоны и пени несчастных рыцарей.

— Кто вы такие, что стенаете так? — спросил король Артур.

— Нас тут двадцать рыцарей-узников, из нас иные пробыли в заточении восемь лет, иные же более, а иные менее.

— За что же? — спросил Артур.

— Сейчас мы поведаем вам, — сказали рыцари. — Владелец здешнего замка, сэр Дамас, — коварнейший из рыцарей, он лжив, он изменник и к тому же трус, каких свет не видывал. И есть у него младший брат, славный и доблестный рыцарь по имени Онтлак. Предатель же этот Дамас, старший брат, не желает делить с ним свои земли, признает за ним лишь только то, что тот добудет доблестью рук своих. Вот сэр Онтлак и держит, доблестью рук своих отстаивая от него, прекрасное имение и богатое; там и живет он честно и благородно, и любим всеми. Господина же нашего, сэра Дамаса, не любят, ибо он жестокосерд и труслив; и издавна идет между ними нескончаемая война. Но Онтлак всегда одерживал верх и постоянно вызывал сэра Дамаса на бой один на один, но тот на поединок не шел, и тогда его брат предложил ему выставить вместо себя другого рыцаря, который согласился бы сразиться за него. На том порешили, и сэр Дамас повелел сыскать охотника среди рыцарей, но он так был всем ненавистен, что не находилось среди рыцарей охотника за него сразиться.

Когда увидел Дамас, что нет среди рыцарей охотника за него сражаться, укрылся он в засаде со многими рыцарями и всех рыцарей этой страны стал хватать без разбору. Он брал их силою и препровождал в эту тюрьму. Так он и нас схватил, когда ехали мы на поиски подвигов, и много добрых рыцарей уже умерли тут в темнице голодной смертью — числом восемнадцать рыцарей. Если бы хоть кто-либо из нас, здесь сидящих или прежде сидевших, согласился бы биться с его братом Онтлаком, он освободил бы нас всех; но оттого, что Дамас этот — такой коварный предатель, мы не желаем за него сражаться даже под страхом смерти, хоть и совсем исчахли от голода и еле держимся на ногах.

— Да спасет вас Бог в великой милости своей!

Тут вдруг является к Артуру девица и спрашивает:

— Как поживаешь, король?

— Сам не знаю, — ответил Артур.

— Сэр, — сказала тогда она, — если вы согласитесь сразиться за моего господина, вы будете отпущены из этой темницы, а иначе вам живым отсюда не вырваться.

— Вот как, — сказал Артур. — Дело плохо. Но, по мне, всякий поединок лучше смерти в темнице. Если только в самом деле я буду свободен, а со мной и все эти узники, — сказал Артур, — то я согласен сражаться.

— Хорошо, — отвечала девица.

— Тогда я готов, — сказал Артур, — мне бы только коня и доспехи.

— У вас ни в чем не будет недостатка, — сказала девица.

— Думается мне, благородная девица, что, наверно, встречал я вас при дворе Артура.

— Нет, — отвечала девица. — Я никогда там не бывала. Я дочь владельца этого замка.

Но она лгала, ибо состояла в приближенных при Фее Моргане.

Вот пошла она к сэру Дамасу и рассказала ему, что Артур согласился выйти вместо него на поединок, и он послал за Артуром. Пришел Артур, лицом прекрасен, телом строен, и все рыцари при виде его говорили, что жаль было бы, если бы такому прекрасному рыцарю пришлось умереть в темнице. Сговорился он с сэром Дамасом, что сразится за него на том условии, чтобы и все остальные рыцари-узники были отпущены на свободу. И в том Дамас поклялся Артуру, а Артур ему, что будет сражаться до последнего. Проводили двадцать рыцарей из темницы в залу, и сэр Дамас дал им свободу, а они все там остались, чтобы увидеть поединок.

Теперь вернемся мы к Акколону Галльскому, который, когда проснулся, увидел, что лежит на самом краю глубокого колодца, не далее как в полуфуте, — того и гляди, сорвется и погибнет. Из глубины колодца выходила серебряная труба, а из той трубы била высоко вверх струя воды и падала в мраморный водоем. Как увидел это сэр Акколон, перекрестился и сказал себе: «Спаси, Иисусе, господина моего короля Артура и короля Уриенса, ибо те девицы в барке предали нас. Это дьяволицы, а не женщины. Если останусь жив после этого злоключения, то разделаюсь с ними, всех перебью, кого только найду из этих девиц-предательниц, которые так во зло употребляют свои чары».

И тут вдруг как раз является к нему карла с широким ртом и плоским носом, поклонился сэру Акколону и говорит, что прибыл он от Феи Морганы.

— И она шлет вам привет и велит собраться с мужеством, ибо завтра предстоит вам сразиться с одним рыцарем в рассветный час. А потому шлет она вам Экскалибур, меч Артура, вместе с ножнами и заклинает вас вашею любовью, чтобы вы бились до последнего и не давали пощады, ведь о том условились вы, когда говорили с ней в последний раз наедине. А ту девицу, что принесет ей голову короля, с которым будет у вас бой, она сделает королевой.

— Я понял вас, — отвечал Акколон. — И выполню, о чем условился с нею, раз у меня теперь есть этот меч. Сэр, а когда виделись вы с госпожой моей Феей Морганой?

— Да вот только что, — сказал карла.

Тогда Акколон заключил его в объятья и сказал:,

— Передайте мой поклон госпоже моей королеве и скажите ей, что все будет сделано, как я ей обещал, или же я погибну, сражаясь. Я же надеюсь, — продолжал Акколон, — что она употребила все чары и все колдовство для благополучного исхода этой битвы.

— Сэр, в этом вы можете не сомневаться, — сказал карла.

Тут явились вдруг рыцарь и дама в сопровождении шести пажей, приветствовали Акколона и просили его, чтобы встал он и пошел с ними и отдохнул у них в замке. Сел Акколон на свободного коня и поехал с рыцарем в прекрасный замок, что стоял в соседстве с монастырем, и был ему там оказан радушный рием.

А сэр Дамас между тем послал к своему брату Онтлаку, чтобы готовился тот выйти завтра в рассветный час на поединок и сразиться в поле со славным рыцарем, ибо он сыскал рыцаря, готового вести с ним поединок по всем правилам. Как услышал это сэр Онтлак, очень опечалился, ибо незадолго перед тем был он ранен пикою в оба бедра и потому сильно горевал; но и раненный, он все равно решился идти на поединок.

И вот случилось так в то время, что чарами Феи Морганы очутился Акколон под одной крышей с сэром Онтлаком. И когда он услышал о предстоящем поединке и о том, что Онтлак ранен, объявил он, что сразится за него, ибо для того Фея Моргана и послала ему меч Экскалибур с ножнами, чтобы наутро сразиться ему с рыцарем. Вот по какой причине и вызвался сэр Акколон на этот поединок. Обрадовался сэр Онтлак, от всего сердца благодарил сэра Акколона за то, что намерен он оказать ему столь великую услугу. И вот послал сэр Онтлак брату своему сэру Дамасу весть, что есть у него рыцарь, готовый выйти завтра на поле битвы в рассветный час.

Назавтра выехал сэр Артур на коне и в доспехах и говорит сэру Дамасу:

— Когда же отправимся мы на поле боя?

— Сэр, — отвечал ему сэр Дамас, — сначала вы выслушаете обедню.

Выслушал Артур обедню, а когда кончилась служба, прибыл туда оруженосец на большом коне и спросил сэра Дамаса, готов ли его рыцарь к бою, «ибо наш рыцарь готов и уже на поле». Сел и Артур на коня. А там собрались все рыцари и сословия той стороны. И по их общему согласию были избраны двенадцать лучших мужей судить их поединок. Но когда Артур уже сидел на коне, прибыла туда девица, посланная от Феи Морганы, и подала сэру Артуру меч, во всем подобный видом Экскалибуру, а также и ножны и сказала Артуру: — Она шлет вам меч ваш с любовью.

Он поблагодарил ее, думая, что так оно и есть, но она была обманщица, ибо и меч и ножны были подмененные, хрупкие, обманные.

Разъехались они на две стороны в поле и пустили коней на полном скаку и сшиблись так, что пробили друг другу щиты в самой середине, копья их в щитах застряли, и рухнули они оба наземь, и кони и всадники. Но тут же вскочили на ноги и схватились за мечи.

Так бились они, а между тем явилась к ним на поле битвы та девица, приближенная Владычицы Озера, что погребла под камнем Мерлина. Прискакала она туда ради короля Артура, ибо было ей ведомо, что Фея Моргана положила в тот день погибнуть Артуру в бою. Вот и поспешила она, чтобы спасти ему жизнь. А они тем временем бились отчаянно, нанося друг другу могучие удары. Но всякий раз Артуров меч разил не столь сильно, как Акколонов; Акколон как ни ударит, так ранит Артура жестоко, дивиться можно было, что тот все еще на ногах; и кровь его бежала струею. Увидел Артур, как густо залита кровью земля, и тяжко стало у него на душе. И тогда заподозрил он предательство, что меч у него подменный, ибо он не рубил сталь, как бывало раньше. И сильно устрашился он, что быть ему убитым, ибо ему показалось, что Экскалибур в руках у Акколона, ведь он всяким ударом поражал Артура до крови.

— Ну, рыцарь, — молвил Акколон Артуру, — берегись! Артур же ничего не сказал в ответ, но нанес ему такой сокрушительный удар по шлему, что тот склонился чуть не до земли и едва не упал. Тогда сэр Акколон отступил на шаг, занес над головою меч Экскалибур и обрушил на сэра Артура могучий удар, так что и он едва устоял на ногах. Тут они разъярились сверх меры и наносили один другому жестокие удары. Однако сэр Артур так истек кровью, что дивиться можно было, как он еще держится на ногах, но настолько он был преисполнен ры' царским мужеством, что по-рыцарски выдерживал всю боль. Сэр же Акколон не потерял крови ни капли и потому становился все веселей и бодрей, тогда как сэр Артур совсем ослаб и думал, что уже пришла его смерть, но не показывал вида, словно все ему нипочем, и наседал на Акколона из последних сил. Акколон же так осмелел из-за того, что в руках у него Экскалибур, и рубился с превеликой доблестью. Но все, кто смотрел тот поединок, говорили что никогда не видели, чтобы рыцарь сражался лучше, нежели Артур, ведь он так сильно истек кровью; и все, кто там был, сожалели, что эти два брата-рыцаря не помирятся между собою.

А они все бились друг с другом свирепо и яростно, пока наконец не отступил чуть-чуть король Артур, чтобы перевести дух, а сэр Акколон стал звать его на бой, говоря: «Не время мне теперь дожидаться, покуда ты отдохнешь!» И с теми словами набросился свирепо на Артура. Но Артур разъярялся, что столь много потерял крови, и, высоко замахнувшись, ударил Акколона по шлему так сильно, что едва не сшиб его с ног; и при этом меч Артуров сломился у рукояти и упал в траву окровавленную, лишь верная рукоять с перекладиной остались у него в руке. Как увидел это король Артур, понял он, что грозит ему смертельная опасность; но он лишь выше поднял свой щит и не отступил ни на шаг и не пал духом.

Тут начал Акколон вероломные речи, говоря:

— Рыцарь, ты побежден и дальше биться не можешь; к тому же ты безоружен и весь истек кровью. Мне совсем не по сердцу убивать тебя. И потому — сдавайся.

— Нет, — отвечал сэр Артур, — я не могу сдаться, ибо я поклялся душою вести этот бой до последнего дыхания моей жизни, и потому я предпочту умереть с честью, чем жить в позоре. И если б даже мог я сотню раз умереть, я и тогда предпочел бы эту сотню смертей, чем сдаваться тебе. Ибо хоть я и лишился оружия, но честь моя при мне, а что до тебя, то, если убьешь меня безоружного, будет тебе великий позор.

— Ну что ж, — сказал Акколон, — что до позора, то он меня не остановит. А теперь берегись — ты уже все равно что мертв!

И с теми словами нанес Акколон ему такой удар, что едва не сшиб его с ног, и ждал, чтобы Артур закричал, прося о пощаде. Но сэр Артур стал теснить Акколона своим щитом и так ударил его рукоятью меча, что тот, покачнувшись, отступил на три шага назад. А девица, посланная от Владычицы Озера, глядя на Артура и видя, сколь он могуч и доблестен и какая подлая измена привела к тому, чтобы пасть ему там зарубленным насмерть, прегорько сожалела, что столь добрый рыцарь и муж славный обречен на такую погибель. И вот снова замахнулся сэр Акколон, чтобы нанести Артуру удар, но тут чарами той девицы меч Экскалибур выпал на землю из Акколоновой руки, и сэр Артур сразу прыгнул к нему с резвостью, схватил и тут же почувствовал, что в руке у него — его меч Экскалибур.

— А! — промолвил Артур. — Ты так долго был не со мной и так много вреда мне тем причинил!

И видит он — на боку у Акколона ножны. Подскочил он вдруг к нему, сорвал ножны у него с пояса и забросил так далеко, как только мог. — А, сэр рыцарь, — молвил тут король Артур, — нынче причинял ты мне великий урон этим мечом. Но теперь пришла твоя смерть, ибо обещаю тебе, прежде чем мы расстанемся, столь же щедро вознаградить этим мечом тебя, как ты наградил меня, ибо много страданий принял я из-за тебя и совсем истек кровью.

И с тем ринулся на него сэр Артур со всей мощью и повалил его наземь, а тогда сорвал с него шлем и так ударил его плашмя мечом по голове, что кровь побежала у него из ушей, из носа и рта. — А теперь я тебя убью! — сказал Артур.

— Убивайте, ваша воля, — отвечал сэр Акколон, — ибо вы — лучший рыцарь, какого пришлось мне встретить, и вижу я, что Бог на вашей стороне. Но я поклялся, — сказал Акколон, — вести бой до последнего и не сдаваться, покуда я жив, И потому не произнесу я слов мольбы о пощаде своими устами, и пусть будет со мною, что Бог мне судил.

Тут увидел сэр Артур, что лицо этого рыцаря ему знакомо, и подумал, что, верно, где-то он с ним встречался.

— Отвечай мне, — сказал Артур, — прежде чем я убью тебя: из какой ты страны, от какого двора?

— Сэр рыцарь, — отвечал сэр Акколон, — я состою при королевском дворе короля Артура, и зовут меня Акколон Галльский.

При этих словах стало у Артура еще горше на душе, ибо сразу припомнилась ему сестра его Фея Моргана, которой поручил он свой меч, и заколдованная барка.

— Сэр рыцарь, прошу вас, скажите, кто дал вам этот меч, от кого вы его получили?

А сэр Акколон закручинился и говорит:

— Горе — цена этому мечу! ибо через него вышла мне смерть.

— Возможно, что и так, — сказал король.

— Сейчас, сэр, — продолжал Акколон, — я вам все расскажу. Этот меч хранился у меня уже более полугода, а вчера мне прислала его сюда с карлой Фея Моргана, жена короля Уриенса, чтобы я зарубил им короля Артура, ее брата. Ибо знайте, короля Артура ненавидит она пуще всех на свете, ведь он — самый доблестный и благородный в ее роду. Зато любит она превыше меры меня, своего возлюбленного, и я ее тоже. И вот если бы сумела она чарами своими погубить Артура, то тогда уж мужа своего, короля Уриенса, убила бы без труда. А потом задумала она посадить меня королем этой земли, и чтобы я царствовал, а она была бы моей королевой. Но теперь с этим покончено, — сказал Акколон, — ибо вижу, что смерть моя неотвратима.

— Да, — сказал король Артур, — вижу, что вам очень хотелось стать королем, но ведь убить своего господина — это великое зло, — сказал Артур.

— Воистину так, — отвечал Акколон. — Но я открыл вам всю правду и теперь прошу вас сказать мне, откуда вы, от какого двора.

— А, Акколон, — сказал король Артур, — знай же, что я — король Артур, которому ты причинил великое зло.

Услыхал это Акколон, вскричал громко:

— О благородный и милостивый господин! Сжалься надо мною, ведь я не признал тебя!

— А, сэр Акколон, — отозвался король Артур, — тебе будет оказано милосердие, ибо я чувствую по твоим словам, что ты и в самом деле меня не признал, но я также чувствую по твоим словам, что ты согласился на мою гибель, и потому ты — предатель. Но я сужу тебя не столь сурово, ибо это сестра моя Фея 'Моргана заставила тебя своими чарами согласиться с ее предательскими замыслами. И ей я так отомщу, что весь мир христианский будет об этом говорить. Видит Бог, я оказывал ей больше почестей и уважения, чем всем в нашем роду, и доверял ей более, нежели собственной жене и всем остальным моим родичам. Потом позвал король Артур тех, кто находился на том поле, и сказал: — Сэры, подойдите сюда. Вот перед вами мы, два рыцаря, что бились здесь друг с другом, нанося один другому великий урон, так что едва не зарубили друг друга насмерть. Но знай хоть один из нас, с кем он бьется, не было бы этого поединка, не было бы нанесено ни одного удара. Тут вскричал во весь голос Акколон ко всем рыцарям и мужам, что там собрались: — Лорды! Этот рыцарь, с которым я сейчас сражался, — славнейший и доблестнейший муж на свете, ибо это — сам король Артур, над всеми нами сеньор и господин. На беду, на несчастье, вступил я в поединок с господином моим и королем, вассалом которого я состою.

Тут все люди упали на колени и громко просили Артура о милосердии.

— Милосердие вам будет оказано, — отвечал король Артур. — Здесь могли вы сами видеть, сколь неожиданные бедствия выпадают нередко на долю странствующего рыцаря. Вот и я только что бился с моим же рыцарем, и оба мы с ним понесли немалый урон. Но, сэры, как я столь тяжко ранен, да и он тоже, и я сильно нуждаюсь в отдыхе, вот каков будет наш краткий суд над двумя братьями:

Что до тебя, сэр Дамас, за которого я сражался и для которого выиграл поединок, я теперь буду судить тебя. Тебя, сэр Дамас, называют надменным рыцарем, низким и злобным, недостойным собственных же доблестных подвигов, и потому я отдаю твоему брату все ваши владения, и усадьбу, и титул, и все, что к этому принадлежит, с тем только условием, чтобы сэр Онтлак держал свое владение от тебя и ежегодно давал тебе лошадь под украшенным дамским седлом, ибо на такой лошади тебе более пристало сидеть, нежели на боевом скакуне. Также повелеваю я тебе, сэр Дамас, под страхом смерти, чтобы не смел ты причинять обиды странствующим рыцарям на их пути в поисках подвигов и тем двадцати рыцарям, которых столь долго томил ты в темнице, возмести весь урон, дабы не было и им обиды. Если хоть один из них явится к моему двору и пожалуется на тебя, тогда, клянусь головой, ты за это умрешь!

Что же до вас, сэр Онтлак, вас называют славным рыцарем, исполненным доблести, преданным и благородным во всем, что вы ни делаете, и потому вот мой суд вам: поспешайте в добрый час к нашему двору, и вы станете моим рыцарем, и, если дела ваши будут согласны с нашими установлениями, обещаю, милостию Божией, что в кратком времени у вас будет все потребное, дабы жить не хуже, чем жил ваш брат Дамас.

— Бог да вознаградит широту вашей благородной души, — вашу великую доброту и щедрость. Отныне я всякую минуту в вашем распоряжении. Ведь я, сэр, — сказал Онтлак, — по воле Господа совсем недавно был ранен проезжим рыцарем в оба бедра, иначе же я бы сегодня бился против вас сам.

— Если бы на то была Божья воля, — сказал сэр Артур, — то я не пострадал бы так тяжко. А почему, сейчас открою вам причину. Я не был бы столь жестоко изувечен, будь при мне мой собственный меч, который изменой оказался у меня украден; и весь этот поединок был задуман заведомо для моей' погибели, и на то употреблены были предательство и волшебство.

— Увы, — сказал сэр Онтлак, — превеликой жалости достойно, что вот есть столь благородный человек, как вы, прославленный вашими подвигами, вашей доблестью, и находится мужчина или женщина, которые против вас питают измену в сердце своем.

— Они получат по заслугам, — молвил Артур. — А теперь ответьте мне, — спросил Артур, — далеко ли я от Камелота?

— Сэр, вы оттуда в двух днях пути.

— Я хотел бы попасть в Господню обитель, — сказал сэр Артур, — дабы мне отдохнуть там и набраться сил.

— Сэр, — отвечал Онтлак, — здесь поблизости находится богатый женский монастырь, некогда основанный вашими предками, всего лишь в трех милях отсюда.

И король простился со всеми, сел на коня и поскакал, и сэр Акколон за ним.

Когда же приехали они в монастырь, он повелел сыскать лекарей, дабы они осмотрели его раны и Акколоновы тоже. Но сэр Акколон на исходе четвертого дня умер, ибо он слишком истек кровью и не мог жить, король же Артур поправился совсем. Когда умер Акколон, он отправил в Камелот его тело на колеснице в сопровождении шести рыцарей и приказал:

— Свезите его к сестре моей Фее Моргане и скажите ей, что я шлю ей его в подарок. И еще скажите ей, что мой меч Экскалибур и ножны — у меня.

И они отбыли с телом Акколона.

Тем временем Фея Моргана полагала, что король Артур убит.

И вот видит она однажды, что король Уриенс лежит и спит на своем ложе, позвала она девицу из своих доверенных и приближенных и говорит:

— Ступай принеси мне меч господина, ибо не было еще удобнее мгновения, чтобы зарубить его.

— Ах, госпожа, — сказала та девица, — если вы зарубите господина, то не избежать вам кары.

— Об этом не заботься, — отвечала Моргана. — Вижу я, что сейчас самое подходящее для этого время, а потому поторопись и скорее принеси мне меч.

Пошла девица и явилась к сэру Ивейну, который спал у себя на ложе в другом покое. Разбудила она сэра Ивейна и просит его:

— Подымайтесь и последите за вашей матерью, ибо она замыслила убить спящего короля, вашего отца, и я послана принести ей меч.

— Ладно, — отвечал сэр Ивейн, — иди и исполни поручение, остальное же предоставь мне.

Вот принесла девица королеве меч в дрожащих руках. Та взяла его спокойно, вынула из ножен и подходит преспокойно к ложу мужа своего, выбирает, где и как лучше нанести удар. Но когда она уже замахнулась мечом, готовая разить, выскочил сэр Ивейн, бросился на мать, схватил ее за руку и сказал:

— А, дьяволица, что задумала ты сделать? Не будь ты мне матерью, я бы вот этим же мечом отсек прочь твою голову! Увы, — сказал сэр Ивейн, — люди говорят, что Мерлин рожден от дьяволицы, но меня уж воистину родила на свет дьяволица во образе человеческом.

— О добрый мой сын Ивейн, сжалься надо мною! Дьявол меня попутал, и потому взываю я к твоему милосердию. Никогда больше не сделаю я этого. Спаси же честь мою и не выдавай меня!

— На том условии я прощу вас, — отвечал сэр Ивейн, — что никогда более и помышлять вы не станете о подобных делах.

— Никогда, сын мой, и в том я вас заверяю.

А вскоре пришло Фее Моргане известие, что Акколон убит и что тело его привезено в церковь, а также Что король Артур вновь завладел своим мечом. Когда услышала королева Моргана о смерти Акколона, велико было ее горе едва сердце ее не раскололось. Но она не хотела, чтобы об том узнали люди, и потому не показала вида и затаила свое горе, но все равно она отлично знала, что стоит ей только дождаться ее брата Артура, и тогда никаким золотом не выкупить ей у него своей жизни.

И вот пошла она к королеве Гвиневере и просила у нее изволения уехать в свои земли.

— Лучше бы вам повременить здесь, — сказала королева, — пока не вернется ваш брат король.

— Это невозможно, госпожа, — отвечала Фея Моргана, — я получила известия, требующие моего поспешного отбытия.

— Ну что же, — сказала королева, — вы можете уехать когда желаете.

Назавтра рано поутру, еще до света, села она на лошадь и ехала весь день и большую часть ночи, и на следующий день к полудню подъехала она к тому самому монастырю, где стоял король Артур, а она-то знала, что он там. Спросила она, где он, а монахини отвечают, что он лежит на своем ложе и спит, «ибо эти три ночи он почти не ведал отдыха».

— Вот как, — сказала тогда она. — Повелеваю, в таком случае, чтобы ни одна из вас его не будила, покуда я сама его не разбужу.

Слезла она с лошади и думала было взять у него потихоньку Экскалибур, его меч. И направилась прямо туда, где он спал, и никто не смел ослушаться ее повеления. Вот видит она: Артур спит на своем ложе, а в правой руке у него Экскалибур обнаженный. Как увидела она это, то поняла в сокрушении, что не сможет взять меч, не разбудив Артура; а тогда уж она погибла. И потому взяла она только ножны и ускакала своей дорогою.

Когда проснулся король и хватился ножен, то стал во гневе спрашивать, кто побывал здесь, и ему отвечали, что сестра его, королева Фея Моргана, побывала у его ложа, спрятала ножны у себя под плащом и ускакала.

— Увы, — сказал король Артур, — плохо вы оберегали меня.

— Сэр, — возразили они все, — мы не смели ослушаться повелений сестры вашей.

— Ну что ж, — сказал король, — приведите мне лучшего коня, какой у вас найдется, и передайте сэру Онтлаку, чтобы он тоже снаряжался со всей поспешностью, садился на доброго коня и скакал за мной.

Вот снарядились король и сэр Онтлак и поскакали вослед Моргане. Доехали до перекрестка, увидели там пастуха и спрашивают бедного человека, не проезжала ли тут дама на лошади.

— Сэр, — отвечал бедный человек, — вот только что проезжала тут дама на лошади в ту сторону, а с нею сорок всадников, и поскакала вон к тому лесу.

Пришпорили они коней и устремились поспешно вслед за нею, и вот уже завидел Артур Фею Моргану. Тогда припустился он так быстро, как только мог. А она, заметив погоню, поскакала во весь опор через лес и выехала на поляну. Видит Моргана, что не уйти ей от погони, и тогда она подъехала к озеру, что было там поблизости, и сказала: «Что бы ни сталось со мной, эти ножны мой брат не получит!» И с тем забросила ножны на самое глубокое место озера. Пошли они на дно, ибо были тяжелыми от золота и драгоценных камней. А она сама проскакала еще немного и очутилась в долине, усеянной большими каменными глыбами. И видя, что ее вот-вот нагонят, силой своих чар, как была, вместе с лошадью, себя и всех своих спутников обратила в каменные изваяния.

Вот подъехал король Артур и сэр Онтлак поближе, так что может король уже узнать свою сестру и ее людей и отличить одного рыцаря от другого. — А! — воскликнул тут король, — вот видим мы Божее возмездие! Я же весьма сожалею, что случилось такое.

Хочет он забрать свои ножны, а их нигде нет. И повернул он тогда назад к монастырю, из которого ехал. Но как только Артур скрылся из виду, она вернула себе и всем спутникам прежнее обличье и говорит: — Сэры, теперь мы можем ехать куда хотим!

И еще сказала Фея Моргана:

— Признали ли вы Артура, брата моего?

— Да, — отвечали ее люди. — И вы бы это сразу поняли, будь в нашей власти хоть стронуться с места, перед его грозным, воинственным ликом мы не вытерпели бы и обратились бы в бегство.

— Верю вам, — сказала королева.

Немного спустя повстречался им рыцарь, который вез перед собой на коне другого рыцаря, спутанного по рукам и ногам и с повязкой на глазах. Он вез его топить в глубоком источнике. Увидела она его так связанного и спрашивает:

— Что хотите вы сделать с этим рыцарем?

— Леди, — отвечал он, — я его утоплю.

— Из-за чего же? — она спросила. — Из-за того, что я застал его с моей женою, и ее тоже ждет вскорости такая же смерть. — Это печально, — сказала Фея Моргана. — Ну, а вы, рыцарь, что скажете? Верно ли он на вас говорит?

— Нет, воистину, госпожа, неверно он на меня говорит.

— Откуда вы? — спросила королева. — Из какой страны?

— Я состою при дворе короля Артура, имя же мое — Манессен, кузен Акколона Галльского.

— Добро ты говоришь, и ради него ты будешь освобожден, а враг твой будет в твоих руках, как ты сейчас — в руках у него.

И был тот рыцарь Манессен освобожден от пут, а тот, другой, связан. Манессен снял с него доспехи и сам в них облачился, сел на коня позади него и столкнул его прямо в воду и так его утопил. Потом снова подъехал он к Моргане и спросил, не желает ли она что передать Артуру.

— Передай ему, — сказала она, — что я спасла тебя не его ради, но ради Акколона, и скажи ему, что я его не боюсь, ведь я могу обратиться камнем и всем своим людям придать обличье каменных глыб. И пусть знает, что я еще и не то сделаю, когда придет мое время.

И с тем отбыла она в страну Гоор и там была встречена с должным почетом, и она жила там, укрепляя города свои и замки, ибо велик был ее страх перед королем Артуром.

Исцелившись и набравшись сил в монастыре, король возвратился к себе в Камелот, и королева, и все его бароны встретили его с превеликой радостью. Когда же они услышали обо всех его странных злоключениях, о коих здесь выше повествовалось, они очень подивились предательству Феи Морганы. Многие рыцари требовали для нее смерти на костре.

Тут приехал ко двору Манессен и поведал королю о своих приключениях.

— Вот как, — молвил король. — Добрая у меня сестра. Жив буду, я ей отомщу так, что весь мир христианский будет о том говорить.

А наутро прибыла туда девица с поручением к королю от Феи Морганы, и привезла она с собой богато изукрашенный плащ, каких при дворе и не видывали, — он так густо был расшит драгоценными камнями, как только умещались они один подле другого, и среди них были драгоценнейшие изо всех, какие только случалось видеть королю. Говорит девица:

— Ваша сестра шлет вам этот плащ и желает, чтобы вы приняли от нее этот дар, а в чем она против вас преступила, то она искупит по вашему желанию.

Королю очень понравился плащ. Но он ничего не сказал.

Между тем явилась ко двору та девица, что была от Владычицы Озера, и обратилась к королю:

— Сэр, я должна сказать вам кое-что по секрету.

— Говорите, — отвечал король, — что вам угодно.

— Сэр, — сказала девица, — не надевайте этот плащ, приглядитесь сначала повнимательнее, и ни за что не позволяйте накинуть его на себя и ни на кого из ваших рыцарей, но сначала велите надеть его той, кто его привезла.

— Хорошо, — сказал король. — Как вы советуете, так и будет. И говорит он девице, что прибыла от его сестры:

— Девица, плащ, который вы привезли, я желаю увидеть сначала на вас.

— Сэр, — отвечала она, — мне не пристало надевать королевские одежды.

— Клянусь головой, — сказал Артур, — вы его наденете прежде меня и прежде всех остальных, кто здесь находится.

И с тем набросил он плащ на девицу. В тот же миг она упала мертвая и, слова более не вымолвив, сгорела и рассыпалась угольями.