Джузеппе Джоакино Белли

«Джузеппе Джоакино Белли (1791—1863) был римлянином до мозга костей и остается римлянином в своих нетленных сонетах и в благодарной памяти их читателей». В этой надписи на надгробии поэта, составленной друзьями, слово «читатели» не должно удивлять: если при жизни Белли из двух тысяч двухсот семидесяти девяти его римских сонетов был опубликован лишь один, прижизненную популярность автору с лихвой обеспечивали сонеты, ходившие по Риму в списках.

Писать стихи Белли начал подростком и уже через несколько лет приобрел определенную известность в поэтическом мире, позволившую ему стать членом одной литературной академии и вскоре основать другую. Стихи, открывшие ему путь в академики, были безу-пречно гладкими, возвышенно красивыми, выдавали в авторе скорее эрудита, чем художника. Перелом в творчестве пришелся на конец 1820-х годов, когда Белли неожиданно для всех, а быть может, и для себя, предпочел литературному итальянскому языку рим-ский диалект, на котором стал писать сонеты, не подозревая, что именно они принесут ему посмертную славу.

Теперь в его строках звучит слово мастеровых и лавочников, половых и могильщиков, слуг и служанок, солдат и блудниц, отцов и детей. Каждая глава в «человеческой комедии» Белли идеально вписывается в рамки сонета — излюбленной формы не только «аристократической», но также народной итальянской поэзии. Многие сонеты построены по принципу диалога, и в этом случае от сонета к сонету персонажи, судачащие на разные темы, то и дело меняются ролями, что позволяет им посмеяться уже не над другими, а над собой. К человеческим слабостям простых смертных, явно симпатичных ему, Белли снисходителен, над маленькими людьми он потешается незло, прощая им большие и не очень большие слабости, что позволило одному из исследователей говорить о его «безжалостной жалости». Иное дело те, чье социальное положение не только залог обеспеченной жизни, но и оправдание собственной безнравственности, стяжательства, лжи. К кому особенно беспощаден поэт, так это к римским первосвященникам и их прелатам, олицетворяющим в его глазах не столько Церковь, сколько тоталитарную власть в церковном государстве, каковым являлась Папская область.

Начало европейской известности Белли связано с именем Гоголя: один из первых иностранцев, упомянувших о римском поэте, сделал это со ссылкой на автора «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и «Тараса Бульбы». Этим иностранцем был французский критик и поэт Шарль Огюстен де Сент-Бёв. В 1839 году в «Путевом дневнике» Сент-Бёва появилась следующая запись: «Невероятно! Большой поэт в Риме, поэт оригинальный. Его имя Белли (или Бели). Гоголь знает его и подробно мне о нем говорил». А годом раньше сам Гоголь писал из Рима своей ученице М. П. Балабиной: «…Вам, верно, не случалось читать сонетов нынешнего римского поэта Belli, которые, впрочем, нужно слышать, когда он сам читает. В них, в этих сонетах, столько соли и столько остроты, совершенно неожиданной, и так верно отражается в них жизнь нынешних транствеверян1, они не напечатаны, но я Вам их после пришлю».

Русского аналога диалекту, на котором писал Белли, нет, и переводчику римских сонетов остается искать соответствие яркой речи их персонажей разве что в просторечии, расхожих пословицах, поговорках, нарочитых языковых погрешностях, не пренебрегая при этом, с учетом временной дистанции, архаизмами.2

* * *

Переводы Евгения Солоновича

КРАСОТА

Ну что, приятель, с красотой сравнится?
Богатство красоту не принесет,
А через красоту, наоборот,
К богатству может верный ход открыться.

Что церковь, что корова, что девица —
Уж если непригожи, так не в счет.
А как же! Ведь не зря Господь — и тот
Придумал от красавицы родиться!

Все двери красоте отворены,
Все перед нею хвостиком виляют,
А что не так — мы ей прощать должны.

Да что так говорить! Возьми котят:
Красивых, как ты знаешь, оставляют,
А некрасивых топят — не хотят.

20 ottobre 1834

 

ТЕТЯ ФРАНЧЕСКА — ЖЕНАТОМУ ПЛЕМЯННИКУ

За сыном в этом возраст зеленом,
Послушай тетку, нужен глаз да глаз.
Ну кто без ремесла он? Лоботряс!
А ну помрешь — кем будет он? Шпионом?

Игра, сигары, девки по притонам —
В каком болоте смолоду увяз!
Ты с ним еще поплачешь — и не раз,
Да-да, им только волю дай, гулёнам!

Кто у него дружки? Известно: дрянь!
Нет, надобно равняться по евреям —
Вон как детей воспитывают, глянь!

Мы, христиане, этак не умеем:
«Мол, с тем и с тем водиться перестань», —
И жнем, как говорится, что посеем.

 

ГЛАВНОЕ — ПРЕДУПРЕДИТЬ

Не бегай за Гертрудой: ходят слухи,
Что у нее имеется солдат.
Народ её зачислил в потаскухи
У нас такие вести — нарасхват.

Она за счет попа у повитухи
Того… была с полгодика назад.
Не делай, так сказать, слона из мухи,
Но помни, что другие говорят.

По мне, как по тебе, она святая,
Я про людей — чего несут, болтая!
Попробуй всем на рты надеть замки!

Коль нравится, ходи к своей канашке,
Играй с ней в чехарду, играй в пятнашки,
Но только не проси ее руки.

5 ottobre 1830

  • 1. Жителей квартала Трастевере (Транстевере) на западном берегу Тибра., что Вы будете смеяться <…>. Они писаны in Lingua romanesca (Римский язык (итал.))."
  • 2. Евгений Солонович // Журнал «Звезда», номер 6, 2014

Джузеппе Джоакино Белли. Римские сонеты (Звезда, №6, 2014)

По изд.: журнал Звезда, номер 6, 2014
Перевод с итальянского и вступительная заметка Евгения Солоновича

«Джузеппе Джоакино Белли (1791—1863) был римлянином до мозга костей и остается римлянином в своих нетленных сонетах и в благодарной памяти их читателей». В этой надписи на надгробии поэта, составленной друзьями, слово «читатели» не должно удивлять: если при жизни Белли из двух тысяч двухсот семидесяти девяти его римских сонетов был опубликован лишь один, прижизненную популярность автору с лихвой обеспечивали сонеты, ходившие по Риму в списках.